Не ходите дети в лес

Моя дорогая бабуля выросла в глухой деревеньке. А деревенька ее была окружена стеной темного густого леса. Бабушка никогда, кстати, леса не любила, не ходила туда, да и мне очень не советовала. А все вот почему.

Рассказала она мне вот такую жуткую историю. Когда она была маленькой, дружила она с местными девчонками – сестрами Катей и Лидой. Бегали вместе по деревне, играли, возраст у них был немного разный, но, тем не менее, все дружили. Бабушке моей тогда было лет 10, а девчонки эти чуть помладше, на пару лет. Сами же они были сестрицами – погодками, и был у них еще брат постарше, Сережкой звали.

Однажды сестрички эти в лес пошли, и кто их знает, зачем, то ли за грибами, то просто погулять. Но только как – то стали они задерживаться там, мать их на обед звать стала, а их и нет нигде. Начали бегать, искать по деревне пропавших детей, а их нет нигде: не вернулись из лесу. Тогда собралась инициативная группа из деревенских мужиков, в том числе и дед бабки моей. Ушли в лес. Вернулись с наступлением темноты, осень еще тогда была, холодало быстро. Смотрит бабушка моя, а дед ее весь в мыле, бледный, глаза пустые. Домашние на него налетели с расспросами, что да как, нашлись ли девчонки. А дед сел на стул, наказал бабу мою, что маленькой тогда была, в комнату увести. Увели. Но бабушку любопытство не оставляла, и она просто легла на пол и в щель между полом и дверью слушала, о чем там говорят взрослые.

И дед ее рассказал: «Идем мы по лесу, кличем наших пропавших девчонок, а они все не отзываются. Идем все глубже и глубже, там пошли дебри непролазные, самим боязно, вдруг волки набегут на наш шум. Поняли, что дальше уже никак не пробраться, и стали поворачивать назад, надеясь, что к этому моменту Лида с Катей уже дома нас ждут. И тут глядим, параллельно нам из лесу Лидка выбирается. Мы к ней, а она вся перепуганная, заплаканная, бледная, как покойник. Мы хором: «Лидка! А где Катька – то твоя?!» А Лидка в крик и плач. Ни слова не произносит, только ревет и от истерики аж вся трясется. Повели ее домой до матери с отцом, а за Катькой решили позже вернуться. Мать их Матрену уверили, что все будет хорошо, что найдем мы их Катюху».

Дни шли – Катя не находилась. Отец их в райцентр поехал за нарядом милиции, а они ему: «Ну что вы, дядя, ну кто ж теперь ее там живой найдет? Волков в лесах наших знаете сколько? Съели они ребенка вашего давно». Отец их тогда с райцентра седой вернулся.

Начали Матрену упрашивать обо всем саму Лидку расспросить. Матрена так и сделала, да только Лидка сама максимум, что сказала, — это то, что забрели они с сестрой глубоко в лес, а потом Катька там и потерялась каким – то образом. В общем, время шло, а Катю так и не отыскали. Сама Лида из дома долго не выходила, а если и выйдет, то постоит у калитки и обратно. Что уж говорить, на край деревни вообще ходить перестала.

Так и повырастали дети. Бабка моя тогда в город уехала, замуж вышла, отца моего родила, а потом и тетку. И как – то вернулась она в родную деревеньку, идет и видит: Лидка возле дома своего управляется. Подошла бабуля моя, крепко обняла ее, зашли они в дом да за стол сели. И бабушка моя возьми да и спроси, что ж с Катюхой – то тогда произошло, как они в лесу – то потерялись. Лидка тогда перепугалась опять не на шутку, прямо как в детстве тогда. Но молчать не стала и поведала все, что было:

«Не потеряла я Катьку. Не потеряла! И никакие то не волки были, а в сто раз страшнее волков!» Бабуля моя опешила, глаза квадратными сделались, а Лида продолжила: «Потянула меня Катька в лес по грибы. Она – то старшая была, шустрая больно, а я за ней везде хвостом бегала. Вот и пошли мы. На опушку леса пришли, а там грибов – тьма! Начинаем собирать, а они все не кончаются. Так и ушли вглубь леса, сами и не заметили даже. Поняли, что заблудились, тут я в панику и впала. А она мне строго наказала не кричать, иначе Баба Яга с Лешим придут и утащат. Сначала Катька оптимистично держалась, а потом и сама расплакалась, ведь ясно стало, что не выбраться нам: куда бы мы ни пошли, все только глубже забредали. И тут видим мы «это»… Идет на нас через деревья что – то высокое, в грязном черном балахоне. Мы встали, как вкопанные, боимся шевелиться, а оно все надвигается и надвигается. Смотрим, а из — под балахона ручищи серые видны с ногтями острыми, да такие длинные, что даже и не бывает таких рук. И лицо у этого существа какое – то вытянутое и тоже серое. Такой дикий страх меня взял, что не передать. Никогда такого ужаса не испытывала, как будто вот – вот смерть моя настанет. Еще секунда – и рванули мы с Катюхой прочь от этого чудовища. Да только так получилось, что побежали мы в разные стороны. Я, когда опомнилась, развернулась и за ней побежала. Гляжу, а «оно» за ней движется, нагоняет ее. Поняла я тогда, что смысла бежать за сестрицей нет. И рванула я прочь так, что аж не чувствовала усталости. Бежала очень долго, казалось, весь день. Сама в руках крестик нательный сжала и бормочу про себя имя Господа. Даже кричать не могла, страх лишил меня голоса. Спустя время начала понимать, что и лес редеть начал, и тропы знакомые стали появляться. Так и на деревенских мужиков наших набрела, что нас тогда искали. Домой меня привели, я отцу с матерью все рассказала, как только в себя пришла. Они рыдали, но мне не поверили. Решили, что рассудком я тронулась. Я и сама потом так думать начала. А спустя время пришла к нам бабка Варвара, соседка наша, захотела со мной поговорить. Я ей все поведала, а она просто обняла меня и сказала: «Господь тебя спас, детонька. У меня у самой две сестры в этом лесу так же пропали».

Бабушка моя до сих пор эту историю вспоминает и нам в лес ходить запрещает, хотя мы и не ходим даже, так как в городе живем.